По искам пациентов и их родственников о возмещении морального вреда в связи с некачественным оказанием медицинской помощи ответчики – медорганизации всегда обязаны самостоятельно доказывать свою невиновность в неустановлении правильного диагноза либо невиновность в неправильном/несвоевременном лечении. Такое распределение бремени доказывания, по мнению Верховного Суда Российской Федерации, соответствует Гражданскому кодексу в системной взаимосвязи с законодательством о правах граждан в сфере охраны здоровья, включая государственные гарантии обеспечения качества оказания медицинской помощи (Определение ВС РФ от 2 сентября 2019 г. № 48-КГ19-9).

Иллюстрацией к указанному тезису послужило дело о возмещении моральных страданий в связи с неправильным лечением: гражданин умер дома, на второй день после посещения травмпункта, и продолжая назначенное там лечение. Лечили его – хоть и недолго – от ушиба грудины, а умер он, оказалось, от пневмонии. При этом рентген-снимок грудной клетки пациента у травматолога был, и он его даже просмотрел. Но, к сожалению, не обратил внимания на характерное для пневмонии затемнение, не заподозрил болезнь легкого, не назначил адекватное лечение сам и не направил на дообследование к другому.

Итог – безвременная смерть. Супруга и дочь умершего обратились с иском о компенсации морального вреда, причинённого ненадлежащим оказанием медпомощи.

В иске им, однако, было отказано: ведь нет прямой причинно-следственной связи между обследованием пациента у травматолога и его смерти в течение 48 часов. Да, медпомощь была оказана неполно: не уточнен анамнез, поверхностное физикальное обследование и т. п., однако пневмония протекала малосимптомно, и к тому же врач-травматолог рекомендовал пациенту продолжить лечение, подразумевая под оным и обследование в поликлинике по месту жительства. А уж если пациент ни сам туда не обратился перед смертью, ни его родные не вызвали ему ни участкового, ни “скорую”, то в этом травматолог не виноват; допущенные им недостатки лишь способствовали прогрессированию пневмонии и неблагоприятному исходу заболевания для жизни пациента.

А кроме того, в заключении судебно-медицинской экспертизы нет выводов о степени тяжести вреда, причинённого здоровью пациента действием (бездействием) работника больницы. А раз эксперт не установил степень тяжести вреда здоровью, то прямой причинно-следственной связи между спорной медпомощью и наступившей смертью, безусловно, нет.

Таким образом, ухудшение состояния здоровья, приведшее к наступлению смерти пациента, суд связал лишь с дальнейшим его необращением за медицинской помощью.

ВС РФ решения первой и апелляционной инстанций отменил и отправил дело на пересмотр, отметив, что дело было рассмотрено с нарушениями:

• суды не применили положения ГК РФ о возмещении вреда, причиненного здоровью и жизни гражданина, в системной взаимосвязи с законодательством РФ об охране здоровья. Между тем, исходя из положений Конституции РФ и положений Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ “Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации“, право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой мер, в том числе определением принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи, а также установлением ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Таким образом, нарушение качества медицинской помощи уже само по себе рассматривается в качестве нарушения конституционного права гражданина на охрану своего здоровья;
• суды не применили положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод и их толкования в соответствующих решениях ЕСПЧ в их взаимосвязи с нормами Конституции РФ, Семейного кодекса, ст. 150, ст. 151 ГК РФ, из которых следует, что в случаях оказания ненадлежащей медпомощи гражданину с исками о компенсации морального вреда могут обращаться члены его семьи. Потому что – исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, – возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому пациенту;
• по общему правилу необходимыми условиями для наступления гражданско-правовой ответственности за причинённый вред, в том числе моральный, являются: причинение вреда, противоправность поведения причинителя вреда, наличие причинной связи между наступлением вреда и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда. При этом гражданское законодательство предусматривает презумпцию вины причинителя вреда;
• следовательно, потерпевший в указанном деле представляет исключительно доказательства, подтверждающие факт наличия вреда (физических и нравственных страданий – если это вред моральный), а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред;
• больница же, – применительно к спорным отношениям в соответствии с действующим правовым регулированием, – должна была доказать отсутствие своей вины в причинении морального вреда супруге и дочери смертью пациента, медицинская помощь которому была оказана ненадлежащим образом;
• однако в данном деле суды неправомерно заставили истцов доказывать обстоятельства некачественного оказания медпомощи и причинно-следственной связи между ненадлежащим оказанием помощи и наступившей смертью. Суд отказался оценивать их доводы о том, что в случае оказания пациенту качественной и своевременной медпомощи и проведения всех необходимых обследований и диагностических мероприятий, ему был бы правильно и своевременно установлен диагноз, и следовательно, была бы оказана надлежащая медпомощь с учётом его состояния здоровья. В то же время ответчиком – больницей – не было представлено доказательств, подтверждающих отсутствие её вины в неустановлении пациенту правильного диагноза, что повлекло за собой ненадлежащее и несвоевременное лечение пациента, приведшие к ухудшению состояния его здоровья и последовавшей его скоропостижной смерти;
• конкретно, суды не выяснили, предпринял ли врач все необходимые и возможные меры, в том числе предусмотренные стандартами оказания медпомощи, для своевременного и квалифицированного обследования пациента по его жалобам; правильно ли были организованы обследование пациента и лечебный процесс; имелась ли у больницы возможность оказать пациенту необходимую и своевременную помощь;
• а раз бремя доказывания было распределено неправильно, то вывод – об отсутствии причинно-следственной связи между недостатками медпомощи, оказанной пациенту сотрудниками больницы, и его наступившей смертью и причинением тем самым истицам морального вреда, – нельзя признать правомерным.

Дополнительно ВС РФ указал на еще один существенный недочет – суды проигнорировали положения закона о правах и обязанностях лечащего врача. А ведь именно лечащий врач организует своевременное квалифицированное обследование и лечение пациента, приглашает для консультаций врачей-специалистов либо даже созывает консилиум врачей, оценивает советы приглашенных врачей и устанавливает диагноз.

Наконец, суд не должен был увязывать наличие причинно-следственной связи между спорной медпомощью и смертью пациента с тем, указал ли эксперт в заключении СМЭ точную степень тяжести причинения вреда здоровью, – одно с другим не связано.